День памяти воинов интернационалистов

Ты берешь гитару, садишься в круг друзей,
Знаю, что споешь ты о юности своей.

Вспомнишь пыль "афганца", дикую жару,
А еще - ущелье, где погиб твой друг.

Вспомнятся рассветы над чужой землей
Башни минаретов, разбитые войной.
Алые от крови горы Гиндукуша.
Вспомнишь, как устали вы разрывы слушать.

Как домой хотелось до боли на душе,
А теперь ты дома много лет уже.
Но все чаще в руки ты берешь гитару.
И снова вспоминаешь дорогу к Кандагару.

Простите те, кому мы не успели
Сказать слова о трепетной любви,
За то, что на горячий снег осели,
Захлебываясь в собственной крови.

Простите нас, распластанных на скалах,
Разорванных осколками гранат,
Вписавших в вашу память кровью алой
Черты навеки молодых солдат.

Простите нас, что мы уже не с вами
И что приходим только лишь во сне,
И не травите горькими словами
Ребят, что уцелели на войне.

Маршрут последний - на Термез и Кушку,
По километрам мужества и страха.
Последний раз нас будут брать на мушку
В чужих горах душманы Ахмад-Шаха.

Последний раз в тоннеле на Саланге
Хлебнем с избытком мы угарных газов.
Последний раз идут по трассе танки,
Последний раз идут по ней КамАЗы.

Последний раз мы видим эти горы
И поворот дороги на Баграм.
Идем домой, мы дома будем скоро,
Но не забудем все, что было там.

Последний раз «грачи» взмывают в небо,
Последний раз десант уходит в бой.
Прощай, Афган, с пустынями и снегом.
Сороковая возвращается домой.

За наградами мы не гонялись
Просто делали то, что могли
Мы с душманами яростно дрались
За свободу Афганской земли.

Не забыть фронтовые нам будни
Марш-броски и засады в горах
И палящее солнце к полудню
И скрипящий песок на зубах.

А когда возвратились обратно
На Российской родимой земле
Поминали друзей многократно
Что погибли на этой войне.

До сих пор ноют раны средь ночи
И скупая мужская слеза
Застелает усталые очи
Чтож ты сделала с нами война.

- Ты расскажи нам, старшина,
Объясни все как есть на духу:
Правда ли, что там идет война?

- И припомнил я полк и Руху,
И припомнил я горы в огне,
Смертоносные строчки с вершин,
И осколков следы на броне
Опаленных боями машин.
Вспомнил я, как горел БТР,
Наскочивши на мину в пути,
Как, оставшись без ног, офицер
Умолял пристрелить, не нести.
Вспомнил привкусы крови во рту,
Как в санбате в сознанье пришел,
И проклятую ту высоту,
До которой чуть-чуть не дошел...

Что случилось и как?
Матерям нет ответа.
Сына нет. Все, что есть, -
Неизвестность и боль.
И летит над землею
Не первое лето
С той поры, как ушел он
В последний свой бой.
Что с ним? Где он?
Погиб на крутом перевале,
Где свинец не щадил
Ни чужих, ни своих,
Или плена оковы солдата
Сковали,
И не может он вырваться
Долго из них.
Где вы, парни, что в письмах
Прийти обещали?
Если живы, вернитесь!
Вернитесь скорей!
Лишь молчанье в ответ,
И морщины печали
Старят лица сраженных
Войной матерей...

Нелегким будет этот путь в Союз,
Для сердца нескончаемая мука:
Сопровождать домой “двухсотый груз”,
Везти родным их сына, брата, внука.
И рвется сердце. Молча плачу сам.
Такую боль не выдержит никто.
Солдата мать безмолвным небесам
Кричит: “Скажи мне, Господи, за что?!”
Отец молчит, крепится, сам служил.
Но взгляд его вопросом душу травит:
“Но как же так! Ведь он еще не жил!”